«Постоянство к лицу только чудакам», — слушала я речь Дон Жуана, вспоминая жуткий, но совершенно восхитительный спектакль режиссера Александра Янушкевича «Годунов», который стал главной премьерой прошлой осени в Челябинске.
2 июня в Театре кукол новая премьера того же приглашенного режиссера. Вместе с художником Антоном Болкуновым и драматургом Алексеем Гончаренко Янушкевич собрал историю Дон Жуана — известного средневекового повесы, чье имя давно стало нарицательным. В основе — неклассическая компиляция классических текстов Байрона, Мериме и Мольера, на сцене — больше десятка авторских кукол. Каждая из них — страшная и словно сломанная, разглядываешь их как экспонаты необычной кунсткамеры.
Но погодите, сначала по залу разносится бойкая мелодия с характерным тембром клавикорда, край занавеса начинает шевелиться и в складках мелькают части обнаженного тела. Наконец показывается голова артиста Артема Чистякова. Он что-то говорит, но смысл ускользает — зрители завороженно следят, не подведут ли Артема руки, успеет он ухватить следующий кусок тяжелой ткани или в лучших традициях площадного театра герой-любовник этой интермедии продемонстрирует публике голый зад?
Новый «Дон Жуан» решен весьма замысловато. На сцене театра соорудили сцену поменьше: деревянный настил, несколько дверей направо и налево, пара люков в полу. Да это уличный балаганчик, на подмостках которого ужимисто отплясывает клоун. И как он хорош! Слуга Сганарель (гений Александр Малышев) даром что облачен в неудобный костюм ожившей куклы, свои прыжки и танцевальные па выполняет мастерски.
Объемные части костюма и собственная пластика артиста задают зрителю классическую загадку: человек перед вами или машина? Впрочем, ответить на этот вопрос легко — такое чувство юмора ни одному искусственному интеллекту не подвластно.
Все женские роли этой истории исполняют куклы. Каждая из них спроектирована в традициях старинного механического театра. Может, с легкой даже насмешкой. Они передвигаются с помощью тросов, направляющих, спрятанных в новом уровне сцены или при поддержке Дон Жуана. Иногда это странно, иногда оскорбительно, пошло и всегда с определенным усилием. Пожалуй, тут нужно дать актерам чуть больше времени, чтобы свыкнуться с механизмами, научиться их обнимать и рассчитывать силу шлепка под зад.
Каждая из женщин была особенной — распутной, страдающей, неуверенной, томной. У луноликой Анны (в прямом смысле: у куклы светилась голова) так и вовсе не было лица. Может, потому, что не существует на свете той женщины, что реально заберет себе сердечко Дон Жуана? Щербинки и изюминки каждой возлюбленной ловеласа проявлялись не только во внешности, но и в репликах. И вот странно: речевые динамики вставлены глубоко в куклу, но она все равно не звучит.
Казалось бы, действие раскручивается по заранее известному сюжету. Но в происходящем на сцене нет никакой прямой логики. Распахиваются двери, падают с неба (с колосников, уговорили) женщины (куклы), а из персонального ада (ниши под сценой) достают страдающего шесть дней в неделю (в воскресенье выходной) нищего.
Тут, кстати, остановимся. То, что достает из-под сцены в виде нищего Сганарель, — не человек, не кукла даже, а буквально останки того, что раньше было человеком. И кажется, только в этот момент спектакль вдруг заговорил на языке метафор и двойных смыслов. Вдруг именно тогда Дон Жуан вдруг забеспокоился, а какая участь ему уготована? А нет, показалось.
Сам Дон Жуан — единственный человек (Артем Чистяков) на сцене. Щеголеватый страдалец во вполне современном костюме говорит то стихами, то прозой. И кажется, все происходящее разворачивается целиком в его голове. Столь сумбурные и хаотичные сцены похожи на воспоминания, за которые хватается человек то ли в бреду, то ли в предсмертной агонии, то ли в мечтательном любовном угаре. Или он не бредит, а играет безвкусный спектакль, пережевывая свою роль за ужином?
Где-то в этот момент, между антрактом и визитом Командора, мы должны были ухватить главный месседж о границах, свободе любви, тяжелой судьбе человека вне своего времени и так далее. Может, в тот момент, когда Артем Чистяков с пыхтением затаскивает на сцену огромные части Командора? Вообще, режиссер Александр Янушкевич не прочь заставить артистов чуть пострадать — чего стоит надрывный монолог Александра Малышева в роли Годунова, который впрягся в неподъемную державу и силится сдвинуть ее хотя бы на миллиметр.
Так вот, эта суть Дон Жуана слишком глубоко запрятана. Ближе всего она была, пожалуй, в диалоге с донной Анной. Когда и Дон Жуана словно подвесили на ниточках. Тут стоит отметить грацию и владение телом Артема Чистякова. И хореографию Елены Пришвицыной из ЧСТС, рука мастера!
Эстетически спектакль великолепен: красивый свет, созвучная музыка, необычные куклы, новый для челябинского театра подход. И не понимаю, как так вышло: есть куклы, есть актеры, есть бойкий и прилипчивый мотив, игра света. А ощущения собранного спектакля — нет.
Вернемся к сути. Может, она в скороговорках реплик, которых много, очень много у главного героя, и он не со всеми справляется. Может, в шорохе и лязге кукольных механизмов? Или просто зажевана вместе с бургером. Нам, наверное, тоже пора духовно подкрепиться.
