Этот спектакль, конечно, нестандартный. Во-первых, режиссер из Казани Радион Букаев выбрал для него площадку в нижнем фойе театра — там, где буфет с каменными столиками и банкетный зал. Здесь никогда ничего не играли. Во-вторых, вмещается всего 60 зрителей (включая места на банкетках). В-третьих, спектакль сделан за пять дней. Плюс ко всему город эту постановку ждал с лета, когда эскиз был представлен на лаборатории «Контур Любимовки» и собрал очень эмоциональные отзывы.
Всем, кто пережил конфликты с родителями разной степени остроты (а это приблизительно каждый первый), тема будет очень близка. Так работает документальный театр.
Режиссер Казанского ТЮЗа Радион Букаев, отец трех дочерей
Татьяна Загдай написала пьесу об обычной девушке, каких тысячи: уехала, как только выросла, из своего забытого богом селения в Москву и поминай как звали. Даже имя поменяла (с Анны на Жанну) и вообще в гробу видала свою малую родину.
Оказалось, в гробу ей пришлось увидать отца. Пришлось его хоронить. Что может быть депрессивнее и мрачнее истории о взрослой дочери, которая никогда не любила отца — абьюзера и алкоголика, но вынуждена исполнять все последние ритуалы? И как из этой душной беспросветности могла получиться комедия, пусть и черная?
Что делает автор? Он с самого начала лишает главную героиню возможности быстренько заплатить тем, кто все сделает, и укатить обратно. Заставляет ее пройти с трупом отца весь его последний путь: трасса, морг, судмедэкспертиза, опять морг, трасса, ритуальная контора, крематорий, дом.
Последний путь отца стал ее дорогой домой.
Режиссер вместе с художником Никитой Сазоновым (Санкт-Петербург) рисует нам самую замшелую квартиру с полированной стенкой, ковром и старым платяным шкафом. Причем дом этот — за дверью, мы его видим только через флешбэки-воспоминания, которые транслируются на большой смарт-экран в форме мобильного телефона. Как будто из прошлого выплывают давно записанные сториз, неважно, что в те времена еще и слова такого никто не знал.
Режиссер Радион Букаев мягко обыграл цифровизацию современного сознания и документальность формата сториз. Этот видеоархив — как переход во времени, мостик в прошлое. Но ведь мы и правда вспоминаем детство полустертыми сюжетами.
Вы замечали, как в родительском доме мы автоматически становимся детьми? Вот ровно этот фокус и происходит.
Мы видим, как вспоминает себя Жанна — маленькая девочка, которая очень ждет отца, скучает по нему и поэтому заворачивается в его пальто, в его запахи. Она просит собаку. Она без конца слушает одну и ту же попсу и еще шансон, помнит все куплеты наизусть, хотя ни разу не заучивала слова. Она ждет отца у дверей магазина-наливайки, ждет с большой собакой Жориком, которую все же купили, страшно мерзнет, а отец все не выходит. И девочка ненавидит его и потом долго болеет.
В роли Жанны Ксения Скобелева. После этой роли актрису назвали открытием сезона
Мешок обид, целый неподъемный мешок. Нелюбимый ребенок должен почему-то хоронить нелюбимого отца, не чувствуя ни теплоты, ни скорби, а только тупую злость и снова весь список детских травм.
И тут начинается самое неуловимое, почти волшебное.
Для начала труп отца оживает. Он разговаривает молодым зычным басом, ходит, поет и вообще ведет себя довольно нахально (талантливая актерская работа Дениса Саратникова). В принципе, он ведет себя как нормальный отец при жизни: воспитывает, указывает, требует, учит жизни… В общем, выносит мозг.
В центре — труп отца (оживший), справа — сосед Костик (мелкий уголовник). В роли Костика — Никита Скобелев
Никакой мистики. Никаких потусторонних миров. Эффект получается комический: на сцене труп, который поет оперную арию, труп, который хочет водки, труп, который не согласен, труп, который танцует в простыне.
Абсолютно реальный человек, совсем еще не старый, существует и действует, как живой. Неважно, что кроме дочери его никто не слышит. Это же ее папа, он тут!
Она слышит и говорит с ним дерзко, не стесняясь в выражениях. Эти двое продолжают никогда не начатый диалог. Тем более что сейчас они сравнялись по возрасту: девочка выросла, а отец остался таким же молодым, как в ее детстве. Тем более что они никогда, ни при каких обстоятельствах не могли разговаривать как нормальные взрослые люди.
Для этого папе надо было умереть.
Папа снимает хоум-видео
«Человек в закрытой комнате» — черная комедия. И комический эффект — это счастливое решение. Авторы нас погружают в отчаянно печальный сюжет, прожитый с разной степенью глубины всяким ребенком, но не делают из детских горестей трагедии, не делают бесповоротным непонимание, нет, наоборот. Они расцвечивают события теплыми красками: смотри, какой папа красивый, смотри, какой наивный. Какой смешной. Какой одинокий.
Эту оптику — увидеть не твоего обидчика, а живого несчастного человека — дает возраст. И дает потеря.
Когда двое занимаются сексом в машине, третий не должен тут присутствовать. Хоть он и труп
Она его хоронит, конечно. Во-первых, что с ним еще делать. Во-вторых, хоронит все свое горе детское: теперь она большая, взрослая и сильнее отца. И оказывается, вместе с ним уходит безвозвратно что-то очень важное. Это не выговорить. В таком состоянии выговаривается только — «Папа!!»
Под песню Цоя «Группа крови на рукаве» папа становится рок-звездой. И навсегда остается в шкафу, где висит его пальто. Человек в закрытой комнате. Каждый человек, он в своей закрытой комнате.
Спектакль завершается неожиданно больно.
Когда главный режиссер Иван Миневцев подводил итоги лаборатории «Контуры Любимовки» летом 2022 года, он сказал, что город готов к современной драматургии, что он чувствует ясный запрос молодой аудитории на разговор о серьезных вещах, сегодня важных. Первая постановка, выросшая из лабораторного эскиза, сыгранная не на сцене, а в полуподвальном помещении театра, где зрители слышат сбивчивое дыхание актеров, стала, пожалуй, ярким подтверждением тому.
