— Кого ты хочешь здесь найти?
— Например, человека.
В Челябинске состоялась премьера спектакля «Друг мой». Режиссер Артем Устинов поставил пьесу о двух друзьях, которые ночью отправились пострелять сигареты, а вернулись или нет — непонятно. Зато понятно, что история эта — о внутреннем одиночестве, человечности и смысле жизни, ни больше и ни меньше. Такая вот экзистенциальная притча с уймой вопросов без ответов.
Пьеса Константина Стешика вошла в топ-лист драматургического конкурса «Любимовка». Минувшим летом на лаборатории в Молодежном театре Артем Устинов сделал эскиз. И лаконичную историю решили развернуть в полноценный репертуарный спектакль.
В предпремьерный вечер сцена Молодежки пуста. Так пуста она бывала разве что во время спектакля «Русское. Островский». Вместо задника — стена с батареями, техническим балконом, какими-то уступами, штырями и трубами. А потом гаснет свет и все окутывает тьма. Очень живая, кажется, немного липкая и хищная. В этой темноте вдруг возникают строчки слов. Они ползут снизу вверх, проглатывая на ходу батареи и трубы дальней стены. В этих строчках появляется первый герой (актер Дмитрий Хозин), и буквы набрасываются на его лицо — объедают нос, скрывают глаза, располосовывают щеки грубыми тенями. «Земную жизнь пройдя до половины…» Цитата из «Божественной комедии» на итальянском изящно представляет героя. Это и правда лучше, чем «Здравствуйте, это я, мне 59, нет, уже 60 лет, и я одинок…». Может, Данте своего лирического героя видел иным, но кажется, шестидесятилетний я — лучший персонаж для ночного путешествия то ли по улицам города, то ли по кругам ада.
На сцене по-прежнему пусто. Одинокий луч прожектора выхватывает главного героя то тут, то там. И мы узнаем, что у него есть друг, с которым придется среди ночи идти куда-то за сигаретами. Друг (актер Антон Ремезов) и правда появляется. И даже говорит свои реплики. Но каждая фраза сопровождается авторской ремаркой «сказал я или сказал друг». И кажется, что человек на сцене один, просто чтобы показать его — нужны как минимум двое.
Режиссер Артем Устинов сказал, что для него эта история прежде всего о выборе (ты готов рискнуть и помогать другим или предпочитаешь жить в себе и в безопасности), об одиночестве и спасении. Может, поэтому разговор на сцене так близок и понятен каждому? Вот это суетное ежедневное: купить жирную колбасу или полезный пучок салата; ой, собачка бездомная, жалко; кажется, на спидометре было 85, а на том перекрестке камера; черт, пьянчужка прямо в сугробе, руки отморозит, наверное; мама уже три раза звонила; а кто я по жизни вообще, может, Бога и нет вовсе?
На стене мелькают надписи — географические душевные указатели. Вспыхивает inferno — герои спустились в ад, прошли через purgatorio, чистилище и почти готовы к раю. Одну сигаретку бы.
Театральная сцена кажется бесконечной. Двое идут в свете прожектора, поворачивают направо («а почему нет, там фонари, под фонарями постоянно ошиваются»), потом налево, потом бредут по кругу, сходятся, расходятся параллельными линиями. В их простых диалогах с собой и окружающими — очень много про выбор жизненного пути здесь и сейчас. Про доброту. Про веру, сомнения, притворство, спасение, Бога. А эти двое всего лишь вышли за сигаретами!
Все режиссерские пассажи — с ангельскими трубами, собачьим поводком и пеплом утягивают в гулкую пустоту, намеренно цепляют за живое, чтобы поставить и героя, и зрителей перед выбором. Спектакль гулко обрывается, теми же строчками из Данте. И продолжается в голове — вязким комком мыслей, пополам с верой и надеждой на своего друга. Того самого, что всегда с тобой, если только ты готов замолчать и прислушаться к нему, наконец.
— Ты идешь?
— Куда?
— Не знаю.
— Сейчас, только куртку надену.
