Необычные погодные явления преследуют Челябинскую область всю историю наблюдений. Без снега в июле не обошлось и в годы Великой Отечественной войны. Метелью встретил Челябинск эвакуированных работников Ижорского завода. Об этом в своих воспоминаниях пишет свидетель блокады Ленинграда и начальник цеха на предприятии Савелий Шулькин.

С началом войны Ижорский завод под Ленинградом выпускал военную технику, например конструкции из толстой корабельной брони для долговременных огневых точек (дотов), снаряды. Но в декабре 1941 года работу вынужденно приостановили из-за подступивших немецких войск.

«Немцы обтекли нас справа, и город оказался в полукольце. Инженеров и мастеров перевели на казарменное положение. В моем цехе таких было двадцать человек. Мы имели право покинуть завод только в субботу после шести вечера и обязаны были вернуться в воскресенье не позже восьми вечера. Большинство инженеров жило в Ленинграде, и мы ездили домой поездом, пока немцы не дошли почти до Колпино», — вспоминает Савелий Шулькин.

В 1942 году завод решили эвакуировать в Челябинск, потому что выпускать танки Ижорский и Кировский заводы могли только совместно: один специализировался на изготовлении броневых плит для корпусов, другой — на сборке. Кировский к тому времени уже отправили в Челябинск. Каждый человек для эвакуации должен был получить разрешение, собрать энное количество бумаг. Кому-то приходилось идти на хитрости: женщины просили незнакомых мужчин вписывать их женами, чтобы они могли эвакуироваться.

Восьмого июля работники завода отправились с Финляндского вокзала в Челябинск, через переправу на Ладоге.

«На берегу нас прежде всего поразили огромные штабели мешков муки, сахара, разнообразных круп, ящиков с консервами. Все это предназначалось Ленинграду. Но к берегу Ладоги подвоз шел гораздо быстрее, чем оттуда до города. Совсем рядом было, но сколько трудов и сколько жизней стоил этот последний отрезок пути! Еще поразили нас кошки и собаки. В Ленинграде их давно уже не было. Здесь же они беззаботно бродили по берегу. Они казались символом спасения, и мы смотрели на них особенными глазами. От Ладоги поехали далее в товарных вагонах», — делился в записях работник завода.

Только 29-го числа эвакуированные добрались до неожиданно заснеженного Челябинска.

«Эвакуацию организовали хорошо. На определенных станциях состав останавливался, и нас кормили. Питание было довольно обильное, что для ослабевших от дистрофии людей не всегда было благотворно: началась дизентерия, были и смертельные случаи. Сам я удерживался от переедания и удерживал других, но далеко не всем хватало силы воли. Ехали мы три недели и прибыли на место 29 июля. Челябинск встретил нас удивительным для лета явлением — снежной метелью. На вокзале ждали машины. Мне предложили сесть в легковушку главного инженера. Все были растроганы такой встречей, но это отражало не любезность администрации саму по себе, а ее удовлетворение от прибытия квалифицированных инженеров и рабочих, в которых завод очень нуждался», — писал в дневнике Савелий Шулькин.

Всех рабочих разместили по квартирам, правда, город был переполнен эвакуированными. Некоторых селили в небольших квартирках в трех километрах от завода — это была удача, так как общественный транспорт не работал. По воспоминаниям начальника цеха, домашнего быта не было: был только завод, а дом оставался всего лишь местом ночлега.

Кировский завод развернулся на базе Челябинского тракторного, но сохранил название «Кировский». Ижорский же занял территорию еще одного местного предприятия, получил название завод № 200 и стал филиалом Кировского.