В челябинском Новом художественной театре премьера — «Сны моего Отца». Это фантазия Евгения Гельфонда и Константина Талана на тему снов, сумасшествия, правильности своего пути и отношения к религии. Мы побывали на премьере постановки. Было непросто разобраться во всех смыслах, но мы попытались.

«Вы знаете, я уже потерял своего отца. И в этом спектакле мы решили взять во внимание как малое, так и большое. Мы играем на том, что наш сыновий и человеческий долг — воскресить своих отцов в нас самих», — поделился режиссер-постановщик Евгений Гельфонд.


«Сны моего Отца» поставлены по произведениям нашего современника, российского математика, писателя и режиссера Романа Михайлова. Спектакль основан на романе «Праздники», но вобрал в себя весь стиль и характер автора. Таким могло быть и воплощение его сборника магических сказок «Ягоды».

Главный герой, Володя, только дембельнулся. Вместо того чтобы начинать строить свою жизнь, он отправляется в не то городок, не то деревушку с таким названием, что можно принять это за набор случайных букв. На поезде он приезжает не просто в глушь, а к отцу, которого никогда не знал.

«Кем работаете?» — тишина в ответ. «Как ваше здоровье?» «Спасибо, уже лучше. Только „вы“ мне не говори». Неловкий диалог и знакомство прерывает девочка, потерявшаяся в темноте и убегающая от местного задиры — водителя автобуса. Отец Володи подзывает ее, дарит игрушку в виде светящейся рыбы и отправляет домой, спать и видеть хорошие сны. По его словам, многим в этом городе снятся хорошие сны.


Тут история будто обрывается и начинается другая, никак не связанная с предыдущей, прямо как другой рассказ в сборнике. Герой отрывка, Семен, начал просыпаться по ночам и видеть огромную рыбу, натурально приплывшую чудесным образом в его квартирку. Как, почему? Самое интересное, что ответа зритель так и не узнает: он посмеется над комичным начальником Семена, над перебранками разных людей, над попыткой поймать рыбу. Он послушает монолог Семена о существе людей, о метафизике, и... И действие перетечет к другим героям.

  

Еще один молодой парень, прямо как Володя, попадает в этот городок. Он, идейный, хочет отправиться в Тибет, спасти его жителей и освободить от многолетней зависимости других государств.

«Идейный — хуже чем сумасшедший. Не знал, что лучшее — враг хорошему? Вы все, идейные, хотите разрушить привычный уклад людей: не так живешь, не так работаешь», — говорит ему отец Володи.

Но «Идейный» находит здесь и друзей. Кого? Парочку сумасшедших: Пошу и Ульяну. С ними спектакль совсем превращается в сюрреализм. Но таковы и книги Романа Михайлова: они населены неизвестным, магией и душевнобольными, оторванными от мира сего.

 

В спектакле нет времени, нет места. Это могут быть наши дни, может быть закат Советского Союза или девяностые. Михайлов пишет в жанре постсоветского магического реализма, и мы согласимся, что в спектакле считывается глухая провинция конца XX века. И каждый в этом городке по-своему болен: с первого взгляда — психически, со второго — тоже психически. Но, быть может, это люди, которые столкнулись с жестокостью нашего мира и не нашли ничего лучше, чем сбежать в свой собственный, где нет места боли и страданию?

 

«Что я могу сказать о трактовке моей роли? Это тот редкий случай, когда что человек увидит, то и будет правдой. Совершенно очевидно, что речь идет об отце. В постановке и отец есть, и сын есть. А какого характера отец? В какой он эпохе? Это пояснять ни в коем случае нельзя, потому что мы уже будем навязывать свое мнение. А здесь необходимы ассоциации самих зрителей», — рассказал исполнитель роли отца Володи Александр Майер.

К слову, дембель Володя тоже начинает сходить с ума в этом городке. Пытается уехать, но не может сесть на поезд. А потом и вовсе встречает процессию из начала XX века: монах, белый офицер, молодые красноармейцы. Призраки или безумие, подкравшееся так внезапно? Офицер оставляет на Володю свою лавку и просит об одном: не продавать церковные свечи Лукавому.

  

Единственный кажущийся нормальным во всем этом абсурде — водитель автобуса. Сумасшедшим он так и говорит: вы совсем дебилы. А про свечную лавку только смеется: прогоришь, лучше шиномонтажку открой. А Володя видит: это и есть Лукавый. Каким бы здоровым, реалистичным и мудрым он не казался.

 

Идти на «Сны моего Отца» мы советуем тем, кто знаком с произведениями Михайлова, кто его любит. Потому что иначе кусочки пазла не складываются, а перед глазами ты видишь какие-то картинки из «Деревни дураков». Вроде начинал смотреть про одно — воссоединение отца и сына, — а потом попал в мир незнакомый, пугающий и абсурдный. Или, быть может, это были только сны героев? Хорошие и не очень. Сны, намекающие, как будет правильно поступить, как правильно жить в этом безумном мире.