Некоторые зины напоминают личные дневники, такие хоть в раз в жизни мастерил каждый школьник: рисунки от руки, заметки, картинки, подписи к картинкам, стихи… Рукотворный альбом, который делается для себя и друзей и сообщает доступными автору художественными средствами о том, что его в данную минуту волнует.
Алисе очень дороги «Беспечатники». Она этот проект долго и трепетно собирала. Теперь ей важно еще раз показать, полистать, потрогать… Рассказать истории, как создавался, например, вот этот конкретный журнал «Не посвящается»: как автор — молодая девушка — сначала сомневалась, стоит ли рассказывать посторонним личную историю о расставании, но решилась и нарисовала. В день открытия выставки все ее зины раскупили. «Это моя маленькая гордость», — говорит Алиса.
«Клоповник» — он весь про это.
Про то, что ты, абсолютно обычный, никому не известный человек со своими мыслями, можешь быть собой. Просто так. Можешь говорить с такими же, как ты. Можешь самовыражаться, как умеешь или как не умеешь. Можешь ничего не делать, молча сидеть в сторонке и слушать.
Заходит и присоединяется к импровизированной экскурсии Намор Вотилав, который раз и навсегда запретил называть его Романом, второй отец-основатель «Клоповника»: «Пойдем погреемся, у нас есть теплый угол. Там и поговорим?»
Намор показывает фотографию: восемь лет назад, шестеро друзей. Время от времени собирались у кого-то из них на квартире, как делают большинство студентов — сбиться в маленькую стаю, чтобы не так одиноко.
«Как всегда, нам было некуда пойти. Везде все страшное или про другое. Про другое, да. Мы собирались в одной из квартир, которую снимали ребята. Смотрели кино, учились каллиграфии, кто-то играл на гитаре, кто-то приносил работы, болтали… Такое локальное творческое сообщество. Это 2014 год», — рассказывает Намор.
Когда в квартиру набивалось слишком много народу, ее так и называли — клоповник.
Из квартиры ребята съехали, собираться стало негде. Те, кто по этому поводу больше всего переживал, нашли помещение для встреч: подвальчик на Клары Цеткин, 11.
Парни только окончили свои университеты, начали зарабатывать. Здорового молодого энтузиазма было столько, что месяца четыре они по зову души обдирали стены, штукатурили, вывозили горы мусора, красили, спорили, какая лучше колеровка, доставали мебель… В складчину и собственными руками, потратили на все про все сто тысяч рублей.
«Мы делали для себя и для друзей. Для нас это был подвиг. Хотелось продолжать ловить ту же атмосферу, которая была в нашей квартире»,
— так описывает Намор настроение и цели той поры.
Быстро стало понятно, что на свои деньги тянуть помещение тяжеловато. Так появились антикафешные штуки: кинопоказы, вечера с настольными играми… Билеты стоили не дороже 200 рублей (можно отмотать инстаграм на начало).
Первым событием, которое кардинально поменяло смыслы, стал концерт челябинского музыканта Димы Ковина. Внезапно пришли 80 человек. Точнее, пришло больше, остальных пришлось не впускать: плотность зрителей — один человек на один квадратный метр, там весь подвал — 80 квадратов.
«Это было очень вдохновляюще. Оказалось, что таких людей, как мы, очень много», — произносит Намор слова, которые станут философией и духом «Клоповника».
Делали для себя — свое укрытие, место для встреч. А оказалось, такое пространство искали примерно все.
Из подвальчика на Клары Цеткин, 11 пришлось экстренно съехать: ШОС, БРИКС, бомбоубежище необходимо оборудовать для иностранных гостей. Тонкая ирония исторических поворотов.
50 человек откликнулись и помогли с переездом: весь нехитрый скарб перевезли в арендованный гараж. И все. В конце 2017 года «Клоповник» завис в невесомости.
Искали площадку, пока в один прекрасный день Намор не загуглил: «Челябинск бомбоубежище аренда». Первой строчкой поисковик выдал: Челябинский дом печати.
Роскошное, сырое пространство на минус втором этаже Дома печати, в фундаментальной степени разрухи с активным подвальным духом — так выглядела будущая галерея современного искусства. Алисе Жихаревой уже в таком варианте все очень понравилось, но по неким нормам владелец должен был сначала сделать капитальный ремонт, а потом уже сдавать в аренду. Так прошел еще год.
31 октября 2019 года, за две недели отскоблив от стен, как успели, жутковатую подъездную краску, «Клоповник» открылся Хеллоуин-вечеринкой.
«Мы думали, все наши растерялись. Кому мы нужны? Аудитория разбрелась. Но удивительно — сообщество так быстро не теряется. Мы просто кинули пост в соцсетях, и нас нашли», — вспоминает Алиса.
С той поры отсчитывает ход история самобытного челябинского андеграунд-пространства. Площадка, которая выглядела огромной и пустой, наполнялась народом, событиями, гулом голосов, странной музыкой, яркими граффити — становилась такой питательной средой для тех, кому некуда пойти, не с кем поговорить, некому рассказать свою историю.
Подобные творческие проекты, в том или ином виде, рождались в последние годы во всех крупных городах России по принципу «Найти своих» (неполная цитата Алексея Балабанова). Из полной пустоты, без денег, на наивном желании искренне делать что-нибудь хорошее.
«Это не маленький камерный клуб. Вот с таких сообществ все и начинается. Рок-движение когда-то зарождалось в каком-то питерском подвале, где ребята собирались побренчать на гитарах. Великий декаданс 1920-х годов ведет историю с подвала „Бродячей собаки“. Наш „Клоповник“ — в том же ряду, я уверен», — рассуждает главный режиссер Молодежного театра Иван Миневцев.
Вчера, 16 марта, учредители «Клоповника» приняли решение закрыть площадку. Намор внимательно подбирает слова.
— Разве «Клоповник» не собирает на билетах достаточно, чтобы закрывать аренду?
— Нет, конечно. Не больше трети необходимой суммы мы зарабатываем на продаже билетов, они у нас не дороже 300 рублей.
— За чей же счет вы все это время тут обитали?
— Намор просто платил свои деньги. Из зарплаты. Каждый месяц, пока мог, — поясняет Алиса.
— Вторая причина, — продолжает Намор, — наши планы превратились в пыль. Из того, что мы можем сделать, ничего не остается. Скажем, мы придумали лабораторию с немецкими художниками. Понятно, что это невозможно. А главное… Проблематика стала неактуальной.
— Третье. Изменилось время. Мы переживаем оглушительный шок. Непонятно, как себя вести. Мы понимаем, что все развлекательное неуместно. Мы не можем делать вид, что ничего не происходит. Мы не хотим нечаянно подставлять наших авторов. Любое невинное мероприятие — сейчас, вот в этом историческом контексте — может вызвать политическую дискуссию. Как быть? Ненависть — не то чувство, которое нужно сюда впускать, — говорит Намор.
— Нам было очень, очень сложно принять такое решение. И очень больно, — продолжает Алиса. — Но нам не хочется быть площадкой, где разрываются связи.
— Послевкусие от новости о закрытии знаете какое? Воздуха стало еще меньше. И своих еще меньше.
— Нам жаль, что мы не смогли выступить оплотом надежды. Но для этого пришлось бы пожертвовать многим. Надеемся, город нас дождется и примет обратно, когда мы откроемся снова. Можно существовать и без помещения, сообщество никуда не девается. — Алиса прекрасно понимает, чего ждут от «Клоповника».
Напоследок — мнения уважаемых в городе людей, активно поддерживающих все дерзкое, упрямое, непонятное и свободное.
Иван Миневцев, главный режиссер Челябинского Молодежного театра:
«Закрытие „Клоповника“ — это катастрофа. Да, так и запишите. Я так и сказал ребятам. С закрытием „Клоповника“ в городе не останется никаких площадок для реализации местного творческого потенциала молодых людей. Просто нет другого места. Я убежден, что невозможно переоценить значение этого бункера. Именно такие камерные пространства меняют культурный ландшафт города, а потом и страны. Это огромная потеря для Челябинска».
Дмитрий Закарлюкин, экоактивист, создатель GoGreen Cente:
«Это ужасно. Современная культурная площадка, где молодежь искала ответы на свои вопросы и находила. Это очень печально. Только добавит фрустрации и общего упадка. Когда уходят такие самобытные места, где ты чувствовал себя психологически безопасно, в своем кругу,— куда тебе деваться? Люди остаются наедине с собой».
