Челябинский театр кукол завершил 89-й сезон гастролями артистов из Екатеринбурга. На Южный Урал гости привезли три спектакля — «Хармс», «Кукла. Блокадная история» и мытарства в одном действии «Гоголь. Триптих». Последний появился в репертуаре екатеринбуржцев в мае 2022 года и с тех пор собирает аншлаги. Полным залом и неугасаемыми аплодисментами приняли историю о мрачном Петербурге и его маленьких обитателях и челябинцы. Как это было — в фоторепортаже ИА «Первое областное».

«Гоголь. Триптих» белорусского режиссера Игоря Казакова основан на произведениях «Шинель», «Повесть о капитане Копейкине» и «Записки сумасшедшего». Каждой истории отводится всего пара десятков минут, и в них нужно уместить трагедию обычного человека, над которым всегда будут стоять начальство, положение в обществе, имперские вельможи. Они определят его судьбу и укажут на его место.

  

В главных ролях на сцене три актера — Евгений Сивко, Валерий Полянсков и Александр Шишкин. Они все время перевоплощаются и примеряют на себя разные роли: главных героев, рассказчиков, антагонистов, высокопочтенных служащих. Каждый — будто был рожден для своих героев, настолько вписываются в образы и своих кукол.

Начинается спектакль с трагедии Башмачкина. Перед зрителями предстает не просто маленький человек, а крохотный — настолько, что его тело больше похоже на червя. Акакий Акакиевич рождается будто бы против воли, становится титулярным советником и с трудом копит на свою шинель с воротником из кошки («Издали можно было всегда принять за куницу»). «Шинель», должно быть, одно из самых популярных произведений Гоголя, которое ставят в театре. Но в Екатеринбурге «маленькость» Башмачкина вывели во что-то пробивающее до мурашек. Из червя без шинели — в человека, а затем — в скрюченную горбатую фигуру, вымаливающую у «значительного лица» помощи. Тело Башмачкина, который не оставил от себя ни черточки в истории Петербурга, ничего, что могли бы запомнить люди, пожрет стена. Стена — то ли государственная машина, то ли еще один главный герой повести, живой и убивающий других персонажей. Она предстает утробой и крематорием для Башмачкина, а также временным жилищем и тюрьмой, работой и психушкой — для других героев.

     

После смерти Башмачкина перед зрителями предстает капитан Копейкин, потерявший в войне 1812 года руку и ногу. В надежде на какое-то пособие он отправляется в Петербург и попадает к тому же значительному лицу, что и Акакий Акакиевич. А может быть, и не к тому. Но лица у них одинаковы, одна кукла смотрит на всех маленьких людей свысока, немного надменно. И уже приготовив кулаки. Копейкин день приходит к этому значительному лицу, генералу, выпрашивать милость и какое-то пенсионное жалование, второй, третий. И когда инвалид войны отказался уходить от вельможи до решения («Не сойду с места до тех пор, пока не дадите резолюцию»), огромные белесые кулаки фельдъегеря решают судьбу героя. И вслед за Башмачкиным Копейкина проглатывает Стена.

    

Заканчивается триптих «Записками сумасшедшего». Аксентий Поприщин, титулярный советник, работает в департаменте. Он питает чувства к дочери директора, ходит на службу, чинит перья начальника. И постепенно сходит с ума: то видит странное, то слышит, как собаки разговаривают. А в один день решает, что он король Испании. В конце концов он попадает в небольшую коробку с белыми стенами, облицованными плиткой. Испанский замок? Нет, обычная психушка. Поприщина избивают, выпытывают, как он себя называет — Аксентием или королем, и держат взаперти. А Поприщин все больше скатывается в безумие, пока за ним наблюдают. И также попадает в лапы Стены.

    

«В спектакле все три героя объединены одной темой: ничего не стоит раздавить маленького человека, шестеренку. Но все три истории решены по-разному с точки зрения художника театра кукол и приемов, однако все объединяется одной и той же судьбой, одним противостоянием. И все герои по итогу оказываются в чистилище», — поделился заслуженный артист России, главный режиссер Екатеринбургского театра кукол Евгений Сивко.

Мрачность, неизбывная гоголевская актуальность и надрывность актеров пробирают до мурашек. Душу щемит не столько трагедия, сколько надежда героев спектакля на счастье, победу над своим социальным положением и приход ясных дней в жизни. Особенно до слез пробивает сцена, когда Копейкин тратит последние деньги на театр, думая, что ему дадут пособие. Но, как известно, в Питере не бывает ясных дней...