«Светлое будущее» Южного Урала зависит от торжества науки и развития высшего образования, уверен ректор Челябинского государственного университета Сергей Таскаев. К чему в своем развитии может прийти Южный Урал в ближайшие годы, какова роль областной власти в этих процессах и как надо удерживать на малой родине лучших людей — в интервью Сергея Валерьевича Первому областному информагентству.
Челябинск — для студентов
— Сергей Валерьевич, как говорил еще Шелленберг Штирлицу в сериале «17 мгновений весны», научно-технический прогресс будет определять будущее человечества. В какую сторону идет по пути научно-технического прогресса человечество в целом и конкретно Челябинская область? Какие у нас перспективы?
— Про прогресс — золотые слова. В целом мир движется в сторону шестого технологического уклада с активным использованием нано-, био-, информационных и когнитивных технологий. Наша область потеряла очень много времени, пока мы определялись, куда нам двигаться. Были разные сложные периоды… Но впервые у нас появился губернатор, который действительно работает на регион, на его развитие, и это очень ценно. Я убежден, что стратегически развитие области пойдет рука об руку с развитием системы высшего образования.
— Есть конкретные примеры помощи?
— Очень серьезное подспорье — гранты на науку от губернатора Алексея Текслера и Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ). Только в 2020 году было выделено 100 грантов по миллиону каждый. И это не разовый случай, такая поддержка будет продолжаться и далее. С 2022 года заработает еще один грантовый проект. Дело в том, что РФФИ сейчас реформируется, грантовую поддержку передают в Российский научный фонд. Этот процесс завершился в 2021 году и вскоре года заработает еще один проект финансовой поддержки научных исследований для ученых области. Еще один пример господдержки — программа стратегического академического лидерства. Вузы, участвующие в ней, получат только на первом этапе по 100 миллионов рублей, а в случае поддержки программы развития университета — до одного миллиарда. Участие в такой программе без поддержки области просто невозможно. Более того, мы стали в определенном смысле «законодателем моды»: созданный консорциум вузов Челябинской области (ЧелГУ, ЮУрГУ и МГТУ) стал хорошим примером разумного подхода, и теперь эта практика является обязательной для всех желающих участвовать в федеральной программе стратегического академического лидерства.
— Наука в обывательском представлении — это, как правило, умудренные годами мужи. А они получаются из студентов.
— А студенты — из школьников. И вот тут у нас в области пока все не очень радужно. Мы готовим очень хороших школьников. Конкурентоспособных и на российском, и на мировом уровне. Но они уезжают учиться в другие регионы, и, самое обидное, уезжают лучшие! Мы остаемся с неплохими ребятами, «середнячок» у нас тоже очень крепкий. Но примерно 20 процентов от всех выпускников школ Челябинской области — теряем. А в Екатеринбурге, наоборот, в вузы поступают около 108 процентов от количества выпускников школ. Томск — и того больше, там этот показатель около 170 процентов. То есть к ним еще и приезжают, в том числе из Челябинска.
Почему? Увы, пока наши конкуренты выглядят в глазах детей и их родителей более перспективными, но это ведь комплексная оценка. При рассмотрении учитываются не только уровень науки и образования, но и имеется ли в регионе серьезная индустрия, насколько развиты городские сервисы, есть ли городская среда, доступность всего, что хочется иметь человеку, и, конечно же, важны вопросы экологии.
Вот в этом направлении нам и надо двигаться: помогать системе высшего образования Челябинской области стать конкурентоспособной в сравнении хотя бы с ближайшими нашими соседями и конкурентами: Екатеринбургом, Тюменью, Томском, Уфой, Казанью. Потому что имеет место синергетический эффект: инвестиции пойдут туда, и прежде всего туда, где есть молодежь. Молодежь — это главная рабочая сила! С кем еще развивать территорию?
Здесь будет кампус заложён!
— За счет чего мы можем удержать на родине выпускников школ?
— Я вижу в последние два года очень позитивную организационную работу в Челябинской области. Наши проекты были серьезно поддержаны руководством региона.
Взять тот же проект по строительству бассейна нашего вуза: губернатор Челябинской области Алексей Текслер лично участвовал в переговорах и в Госдуме, и в Совете Федерации, и в исполкоме «Единой России» с одной целью — чтобы проект начал жить (речь идет о строительстве большого спортивно-образовательного комплекса на территории главного кампуса ЧелГУ на северо-западе Челябинска. — Прим. редакции). И сейчас мы с высокой долей вероятности попадаем в федеральную инвестиционную программу, после проведения госэкспертизы проекта он будет финансироваться именно из Москвы. А проект действительно очень крупный, реализовать его можно только за федеральный счет, своими силами это сделать невозможно.
Второй проект — я уже раньше упоминал о нем — это одобренное федеральным центром летом 2021 года создание совместного международного межвузовского кампуса под единственную, но очень большую задачу — развития технологий искусственного интеллекта. Это очень масштабная история, возникшая с подачи нашего губернатора. Он предложил трансформировать уже разработанный ЮУрГУ проект с участием нашего университета. Фактически мы создаем университет будущего, включающий в себя совершенно разные группы и коллективы из разных вузов, но решающие одну задачу — внедрение искусственного интеллекта в различные области знания и технологии. Этот проект открытый, я более чем уверен, что к нему подключатся наши коллеги и из ЮУГМУ, и из МГТУ.
— Подобный кампус полтора десятка назад сделали в Казани. При этом сначала использовали его как деревню Универсиады, а потом отдали студентам.
— Действительно, в разных местах существуют похожие практики: создают некую инфраструктуру для решения какой-то общественной задачи — проведения саммита, форума или Универсиады, с последующей передачей объектов образовательным организациям, которые расположены поблизости. Сейчас, например, подобный проект реализуется в Екатеринбурге, к Универсиаде-2023. Но у нас более глобальные планы: мы изначально создаем инфраструктуру под решение конкретной задачи — развития искусственного интеллекта, а не пытаемся перепрофилировать полученный после какого-либо глобального события имущественный комплекс. Почувствуйте разницу, это важно.
Речь идет не просто о новых общежитиях для студентов, но о создании полной инфраструктуры для продвижения науки, а в перспективе — о появлении рядом с кампусом некоего сообщества из предприятий, использующих в производстве наработки кампуса.
Прежде всего речь о создании в нашем кампусе большого научно-исследовательского центра искусственного интеллекта. Ведь его создание подразумевает активное привлечение компаний-разработчиков, лидеров нашей IT-отрасли. Это и «Касперский», и «Яндекс», и «Мэйл. ру» и многие другие — те, которые занимаются разработкой софта, программного обеспечения, выстраивают свои «экосистемы» — тот же «Наполеон IT», «Системы Папилон» или «Прикладные технологии», хорошо известные в Челябинской области. Они, с одной стороны, будут задействованы в учебном процессе, а с другой стороны, будут вести свою профессиональную деятельность в этом кампусе, с их участием будет идти научная работа, создание нового софта и нового оборудования. Мы идем не от создания жилищной инфраструктуры, хотя она там тоже присутствует. Повторюсь, задача — создать комплексное пространство: ты тут учишься, ты тут работаешь, ты тут живешь, тут же создана комфортная городская среда. Инвестиции на этот проект тоже предполагаются федеральные, но без активного участия области реализация такого масштабного проекта невозможна.
Добавочная стоимость как средство выживания
— Предположим, нам удалось создать для молодежи перспективное место для работы и учебы — кампус, комфортную городскую среду — за счет того же бассейна и многих других проектов. Высшее образование «полезло» вверх. Но что конкретно оно может дать региону?
— Есть понятное направление, в котором надо двигаться. Это — создание продукции с высокой добавочной стоимостью. Нам нужна такая индустрия, в которой мы, условно говоря, «на входе» тратим копейку, а получим продукт на тысячу рублей.
Мы, конечно, можем взять железной руды на рубль, переплавить ее, затратив электричество и газ, получить металлопрокат на 10 рублей. Но это совершенно несопоставимо, например, с микроэлектроникой: начальные копеечные затраты на медь окупятся многократно, ведь медь в расчете на единицу веса в микропроцессоре стоит на порядки дороже, чем та же самая медь на любом другом заводе — только за счет высоких технологий.
Любое предприятие с высокой добавочной стоимостью продукции не делается «в чистом поле». Оно строится на базе очень серьезных научных исследований. А такие исследования ведутся на базе серьезных научных и образовательных организаций высшего образования.
— То есть Челябинская область может перейти от имиджа металлургического региона к имиджу региона, например, с приставкой «IT»?
— Мы никуда не уйдем от металлургического профиля, да это и не нужно. Именно металлурги вывезли наш регион на себе в период кризиса. Далеко ходить не надо, можно посмотреть на Курганскую область с ее изначально аграрным укладом, и все становится понятно. Но вот если сравнить Челябинск и Екатеринбург… Еще 20 лет назад мы находились примерно в равных весовых категориях, но за последние десятилетия Екатеринбург совершил огромный скачок вперед.
— Но наши соседи при этом перепрофилировались, у них теперь главный локомотив — не «Уралмаш». Структура экономики города стала совсем другой.
— Разумеется. Но для смены структуры экономики надо обладать некими ресурсами, знаниями, опытом, возможностями. Если этого нет — мы экономику никуда не переведем. Просто кадров не будет. Для этого нужны научные школы, которые могли бы фундаментальные знания перевести в прикладные и на основе прикладных организовать производство. Университеты, конечно, занимаются наукой. Но без серьезных научно-исследовательских институтов создание каких-то прорывных технологий невозможно.
Магнитные поля на службе человеку
— А готова ли университетская наука прямо сегодня выдать на-гора какие-то прорывные технологии, знания, решения?
— В ближайшей перспективе, думаю, будут реализованы на мировом уровне сразу несколько наших челябинских проектов. Кампус и центр искусственного интеллекта мы уже затронули, перейду к проектам Челябинского госуниверситета. Один из самых перспективных — создание Центра сильных магнитных полей. Это будет небольшое подразделение с высокотехнологичным оборудованием, да таким, что аналоги в мире можно пересчитать по пальцам.
Подобный центр сейчас создается в Сарове, но там-то он будет внутри периметра, то есть туда мало кто попадет (ЗАТО Саров в Нижегородской области, на территории которого расположен Всероссийский НИИ экспериментальной техники РФЯЦ-ВНИИЭФ. — Прим. редакции). А у нас — открытый доступ для коллег. К нам поедут ученые и из Америки, и из Европы, они уже проявили большой интерес к этому проекту.
— Сильные магнитные поля — это что-то из ядерной физики?
— Нет, у нас будет не про ядерные реакции (улыбается). Дело в том, что до сих пор никто толком не знает, как сильные магнитные поля, например, до 70 Тесла, действуют на те же живые объекты, вирусы или иные материалы. Гигантский простор для исследований, для научной мысли! Это, например, огромный интерес для медицины, в том числе онкологической. Например, таргетированная доставка лекарств: вводим в конкретный больной орган определенный полимер с лекарственным веществом, нейтральным в обычных условиях, воздействуем магнитным полем — и полимер, меняя свои свойства, начинает высвобождать лекарство и осуществлять терапию, не отравляя остальной организм в целом. Или другой пример — гипертермия опухолей посредством материалов с магнитокалорическим эффектом. Локализуя такой материал в опухоли в магнитном поле обычного магниторезонансного томографа, можно будет ее «выжигать» без оперативного вмешательства. Так что центр будет интересен не только физикам, но и врачам, и биологам, и материаловедам и многим другим.
— Тема медицины в последний год очень актуальна для всего мира.
— Мы сейчас ведем переговоры с екатеринбургским НИИ вирусологии, это подразделение знаменитого «Вектора», по подготовке микробиологов и вирусологов на нашей базе. Это, вы правы, топовая тема. Сроки реализации проекта — среднесрочная перспектива, несколько лет. Мы встречались с директором НИИ, он, конечно, только «за»: реально не хватает хороших кадров.
Вообще в ЧелГУ есть идеи по развитию медицинского направления. У нас успешно работает факультет фундаментальной медицины, но его надо развивать. А это затратное направление. Не все могу рассказать, но есть идея создания университетской клиники. Мы очень надеемся на новый уровень партнерских отношений с медицинским университетом, сейчас им руководит человек с огромной созидательной энергией, академик РАН Андрей Владимирович Важенин.
— Так вы пересечетесь с нашей же медицинской академией!
— Думаю, нет, но мы можем гармонично дополнять друг друга. Дело в том, что сейчас есть запрос на врачей с глубоким знанием медицинского оборудования. Техника ведь становится все сложнее и все дороже. Можно делать диагностику, но не понимать, как работает прибор и что конкретно он выдает. А если вы, не понимая, как именно он работает, его неправильно настраиваете или обслуживаете? Какие результаты вы получите в результате его использования?
Поэтому набирает обороты и вес медицинская физика, медицинская кибернетика и иные направления. При создании нового оборудования мы сталкиваемся с необходимостью подготовки специалистов, которые, с одной стороны, понимают, что такое человек, то есть они врачи, а с другой стороны — разбираются в технике, то есть они инженеры, айтишники, кибернетики и так далее.
Как визуализировать сигналы с датчиков магнитно-резонансного томографа? Ведь он всего-навсего показывает вам распределение атомов водорода! Условно говоря, он говорит, где у вас вода в теле. Рядовой врач к этому вообще не подойдет, его задача — лечить человека. А программист, наоборот, не подойдет к человеку, ему с компьютерами проще. И вот мы, обучая студента и тому и другому, получаем уникального специалиста, который понимает и врачей, и «технарей».
И продолжая тему медицины: тот же искусственный интеллект очень поможет, например, при постановке диагноза, анализируя сотни тысяч подобных случаев заболеваний, то есть разработки из нашего будущего кампуса будут актуальны и для коллег из медицинской академии. Думаю, от такого рода пересечений мы все только выиграем.
Бор, парк, Аркаим
— Фундаментальная наука для обывателя малозаметна. А как насчет общественной полезности для региона? Например, госпрограмма академического стратегического лидерства предусматривает выделение в виде грантов по 100 миллионов в год каждому участвующему в ней вузу на проекты, связанные с социально-экономическим развитием региона. Если до этого дойдет, то на какие проекты социально-экономического развития Южного Урала ЧелГУ потратит свои пока гипотетические 100 миллионов?
— Здесь есть нюанс: федеральные деньги университет может потратить на развитие именно университета. Например, под Миассом по соседству с заповедником находится наша база отдыха, мы с этого года начали вкладываться в ее развитие и восстановление. Не секрет, что в ближайшие годы внутренний туризм будет только расти. А если сравнить число точек притяжения на Южном Урале с числом желающих их посетить, то окажется, что на каждое место приходится по 20—30 потенциальных туристов.
Подобный объект есть у нас на Аркаиме, мы и там начинаем строительство, причем создаваемые сооружения могут использоваться не только университетом. А поскольку мы все-таки организация образовательная, то намерены отдавать его под научный туризм. Например, в массовом порядке принимать школьников и студентов. Рядом находится музей Аркаима, природно-ландшафтный заповедник. Будут созданы удобные места для проживания, мы будем принимать всех желающих, показывать, как развивалась цивилизация, обучать истории, начиная с реконструированных жилищ человека каменного века и заканчивая антологией металлургии.
— Вы когда-то упоминали еще о технологиях восстановления городского бора.
— Да, мы «знаем как». Недавно один из наших ведущих ученых Вера Викторовна Меркер получила грант на разработку рекомендаций по сохранению бора. Сейчас ведется подсчет антропогенной нагрузки, изучаются пораженные деревья, необходимость санитарной вырубки, компенсационных посадок и так далее. Очень требуются волонтеры. Если вдруг кто-то хочет нам в этом помочь, мы с радостью вас примем. Оплата работы по этому проекту идет из фонда, который как раз создал губернатор Алексей Текслер. В конце концов область получит знания, что делать с бором и как ему помочь. То же самое с Шершневским водохранилищем. Мы обладаем знаниями, пониманием, что с ним делать. Но подчеркну, вуз — это экспертный центр. Чтобы воспользоваться нашими рекомендациями для получения ощутимой практической пользы, нужны соответствующие программы от региона или Федерации, на одном энтузиазме это не решить.
— Возвращаясь к началу нашего разговора: куда все-таки ведет нас научно-технический прогресс? Те, кто пришел к вам на первый курс, — что они найдут в науке?
— Я, честно говоря, не знаю точно, что будет даже через десять лет, какая технология «выстрелит», какое направление станет основным. Да и никто не знает, мир очень быстро меняется. Но все самое перспективное возникает на стыке наук. Физик приносит свои знания и наработки в биологию, биолог — в физику… и такое переключение дает интереснейшие результаты. Вот на стыке наук мы и будем работать —с магнитными полями, вирусами, искусственным интеллектом и многим другим. Здесь, у нас, в Челябинской области.
