4 июня 1989 года весь мир потрясла новость о жуткой железнодорожной катастрофе, случившейся в 11 километрах от Аши. Ночью на 1710‑м километре Транссибирской магистрали из-за утечки газа в момент прохождения двух пассажирских поездов прогремел оглушительный взрыв, перевернувший вагоны и тысячи человеческих жизней. Поезда № 211 Новосибирск — Адлер и № 212 Адлер — Новосибирск уже почти разминулись на путях, как вдруг от взрывной волны взмыли вверх и загорелись. Погибли по разным данным 575 или 645 человек, 181 из которых — дети, 623 пассажира получили ранения, более 300 так и не нашли — людей дотла уничтожило пламя. В этой чудовищной трагедии, в которую до сих пор невозможно поверить, погибли девять учеников челябинской школы № 107, юношеская команда «Трактор‑73» — Сергей Генергард, Олег Девятов, Алексей Козловский, Андрей Кулаженков, Артем Масалов, Александр Михайлов, Станислав Петров, Сергей Смыслов и Андрей Шевченко.
Накануне дня памяти и скорби по погибшим по Ашой в редакции Первого областного информагентства побывали мама Артема Масалова Людмила и младший брат Саши Михайлова Евгений. Сквозь слезы, не утихшие за эти 35 лет, они рассказали о погибших мальчишках. Молодых, веселых, умных, талантливых и перспективных, по нелепой трагической ошибке ушедших навсегда.
Счастливые пельмени
Незадолго до злополучного отъезда Сережа Генергард попросил Людмилу Масалову показать, как лепить пельмени — такие идеальные она умела стряпать. Решили сделать с необычными начинками. Счастливые пельмени.
«Мы ведь очень дружили. И ребята, и родители. Часто бывали в гостях друг у друга. Мальчики много тренировались, дисциплинированные такие. И любознательные. Саша Михайлов в свои 15 лет прочитал „Войну и мир“, Сережа Генергард мечтал научиться играть на гитаре и ждал моего старшего сына Антона из армии, чтобы взять у него уроки. Пельмени сели дружно лепить. И в итоге больше всех счастливых досталось Саше Михайлову. Его тело нашли. В те страшные минуты это и было счастьем», — рассказывает Людмила Масалова.
Нулевой вагон, в котором в предвкушении незабываемого отдыха ехали ребята, выгорел практически полностью. Артема Масалова, Сергея Генергарда, Олега Девятова и Андрея Кулаженкова так и не нашли. Их прах так и покоится под рельсами 1710‑го километра.
Последние пионы
27 мая 1989 года Людмиле Масаловой исполнилось 40 лет. Артем в этот день ушел в школу.
«Последние деньки перед летними каникулами. Не помню, что у них там было. Экзамен или выпускной. И он бежит навстречу мне из школы, за спиной что-то прячет. Уже вижу, что пионы. А я обожаю пионы. Бежит, дарит их мне, обнимает. Где достал их тогда, не знаю», — вспоминает мама хоккеиста.
Артем Масалов успел отметить 16-летие и получить паспорт. Он хотел взять его с собой в поездку в Адлер, чтобы устроиться там на работу.
«Старший мой сын служил тогда в Кремле. Мы ему деньги отправляли, он нам сладости в Москве покупал, одежду. Вот Артемка хотел заработать и выписать столичных вещей. А я отговорила его брать паспорт, не всем ребятам исполнилось еще 16, подумала: что он там один-то работать будет? Послушался, оставил паспорт дома. Так и лежит у меня на память — новенький, чистенький, в обложке. Ведь никаких вещей Артема на месте трагедии не нашли. Ничего. Вообще ничего», — говорит Людмила Масалова.
3 июня Артем и остальные мальчишки ждали поездку с нетерпением, приготовили лучшие вещи, оделись с иголочки: новые импортные спортивные костюмы, кроссовки.
«Я с утра к подруге сходила в больницу, потом приготовила в поездку рубашечку Артемке. Его любимую, голубую. Хотела и на вокзал проводить, он говорит: „Да что ты, мамусик, не надо“. И стоит в дверях, целует меня в щеки, облизывает. Думаю: ну бесстыжий. Оттолкнула его так легонько. К воротам дома пошел, сумка дорожная за плечом: „Ну все, мамусик, пока!“. И воздушный поцелуйчик послал. На этом и попрощались навсегда», — вспомнила женщина.
Собирать черешню в Адлер в этот вечер уехали лучшие ученики, гордость школы — хоккеисты, гимнастки, пловцы. Как они радовались поездке, как они жаждали уже скорее собирать черешню у теплого моря. Через 40 дней четверо парней должны были ехать на раскатку в Америку. Саша Михайлов, Артем Масалов, Сергей Генергард и Сережа Смыслов тогда уже играли в сборной Советского Союза. Но через 40 дней по ним будет плакать вся страна.
Вагоны-рефрижераторы
Утром 4 июня Людмила Масалова включила радио. Диктор передавал, что под Ашой столкнулись два поезда, точно о пострадавших ничего неизвестно. Женщина насторожилась и побежала на телефонную станцию поселка Шершни, чтобы позвонить маме Саше Михайлова Лидии.
«У нее связи большие были, она работала главврачом в гарнизонной поликлинике. Говорю, Лида, узнай, что там случилась, не наш ли поезд в аварию попал. И хожу по этой станции потом, из угла в угол. Перезваниваю Лиде. Она говорит, что все плохо, поезд наш и, возможно, пострадали наши дети. Вечером 4‑го числа я с полной сумкой спортивной одежды (думала, мальчишкам надо будет переодеться) поехала на вокзал. Там такая суматоха была, уже какие-то списки погибших и раненых вывесили, ничего не понятно. Сели мы в поезд до Уфы. И тут Лида говорит: „Саши нет в живых. Я точно знаю. Умер он“. Я отвечаю: „Лида, что же ты такое говоришь? Все в порядке будет“. Я ведь даже предположить не могла масштаба катастрофы».
Родственников привезли к моргу в Уфе. Атмосфера была жуткой. Люди рыдали, кто-то падал в обморок. Рядом с моргом были сколочены стенды с фотографиями тел. Родные погибших вглядывались в страшные снимки обожженных и их вещей. Кто-то узнавал своих близких по руке с колечком или сохранившемуся сандалику.
«На само место трагедии нас не пускали. По рассказам очевидцев и ликвидаторов аварии знаю, что всех заживо сгоревших людей, которых уже невозможно было собрать, просто сгребали. Тех, кто подавал малейшие признаки жизни, госпитализировали в ближайшие города — Уфу и Ашу, кого-то отправляли вертолетами в Москву. Те, кто собирали тела, подходили к обожженным останкам, чтобы переложить на носилки, дотрагивались, а те рассыпались в пепел. Вот такая картина была. На ликвидации работали солдаты, они падали в обморок», — рассказывает Людмила Масалова.
Женщина вместе с тогда еще вторым секретарем обкома КПСС Петром Суминым искала своих ребят из хоккейной команды и не теряла надежды обнаружить тело сына.
«Первым по фотографии нашли Лешу Козловского. Потом Сашу Михайлова в вагоне-рефрижераторе. После взрыва он был жив, как и Сережа Смыслов, их отправили в больницу в Ашу, поставили капельницы в обожженные руки. Они даже могли разговаривать какое-то время. Сережа просил медсестру хорошо ухаживать за Сашей, уже понимал, что умирает. Умер и Саша», — говорит женщина.
Людмила осмелилась войти в вагоны-рефрижераторы и осмотреть тела, обернутые в целлофан. Петр Сумин отправил за ней медсестру с бутыльком нашатырного спирта.
«А мне не надо было никакой помощи. Я была собрана, на адреналине. Если уж такое случилось, то надо хотя бы наших детей найти. Иду, разворачиваю каждый пакет, смотрю на эти ногти сгоревшие. Записываю на листок, кому принадлежат останки. Мужчина, женщина, ребенок. Каждый день подвозили новые трупы. Тех, кто умер в больницах. Так я нашла Стаса Петрова», — вспомнила Людмила.
Отец Стаса нервничал возле рефрижератора, места себе не находил. Развернув очередной пакет, Людмила Масалова увидела знакомые глаза на сгоревшем в огне лице. Глаза Стаса были открыты.
«Я кричу на весь вагон: передайте, что Стаса нашли! И так радостно кричу, будто Стас сейчас встанет живой. Настолько все было плохо, что найти тело ребенка считали за радость. Отец его зашел в вагон, припал к этому пакету и зарыдал», — рассказывает Людмила.
Из десяти хоккеистов, севших в нулевой вагон, выжил только Александр Сычев. Он тяжело переживал гибель друзей и никому не давал интервью после трагедии. Только спустя 25 лет после чудовищного события он согласился поучаствовать в съемках документального фильма «Катастрофа под Ашой. Трагедия без срока давности». Ленту снял брат погибшего хоккеиста Александра Михайлова — Евгений.
«Пока снимали картину, я ни есть, ни пить нормально не мог. Как и вся съемочная группа. Поседели все», — рассказывает Евгений Михайлов.
В последующие дни опознания тел больше никого не нашли. Родственникам выдали урны с прахом и самолетом из Уфы доставили в Челябинск. Антона Масалова отпустили из армии на похороны брата. Он встретил маму в аэропорту и рвался к трапу, чтобы обнять безутешную женщину.
Похороны и сны
Людмила прилетела из Уфы обессиленная. Добралась до дома на машине родственников. К ее приезду собрался весь поселок — сотни сочувствующих людей вышли из домов встречать ее.
«Даже не знаю, сколько людей было. Сотни. В огороде люди. С цветами, венками. А мне ничего не надо. Вы знаете, я сначала в апатии была, а потом такая злость напала, агрессия. Весь свет ненавидела. Села на крыльцо дома и плачу, плачу... А рядом собака моя. Глядит на меня, и у нее из глаз тоже слезы. К вечеру окрошки мне захотелось. Приехала Лида, привезла настойку какую-то успокаивающую. В окрошку мне добавили, и как-то легче стало мне», — вспомнила женщина.
Урну с прахом похоронили на Градском кладбище. В гроб положили новенький костюм, белье, ботинки. Хоронили учеников школы № 107 две недели с момента катастрофы. Провожать школьников в последний путь собирались тысячи челябинцев. Ребята-хоккеисты покоятся рядом.
«Первое время Артемка мне часто снился. Говорил: мама, выходи замуж. Почему-то капусту таскал мешками, к свадьбе готовился. И я ведь вышла замуж. Вот уже 34 года живем вместе. А последний раз Артемка приснился в прошлом году. Явился и произнес такие строки:
„Черный июнь, Я тебя не прощаю. Под перестуки вагонных колес Сколько ты горя, сколько печали Ты моей маме принес“. Я утром записала эти слова. И сделала табличку на памятнике Артема», — в слезах продолжает Людмила.
Старшему сыну женщины сейчас 55 лет. Он до сих пор играет в хоккей вместе с сыном Артемом, названным в честь погибшего братишки.
Турнир памяти
Через год после трагедии клуб «Трактор» организовал турнир, посвященный памяти погибших ребят. По инициативе вратаря погибшей команды «Трактор‑73» Бориса Тортунова воспитанники школы «Трактор» собрали деньги и призы участникам турнира, которые по традиции вручают матери и отцы погибших хоккеистов. Многие из них ушли из жизни. Отец Леши Козловского умер в 45 лет, вслед за сыном покинул мир и папа Андрея Кулаженкова, умерла мама Сережи Смыслова.
«Я помню, как маме позвонила Людмила Масалова. Мама так пронзительно закричала, собралась и уехала. Я понимал: что-то случилось, но меня, конечно, оставили дома. Шесть лет мне было. Жили в кармане на три квартиры, как семья. Двери никогда не закрывали. Было кому за мной присмотреть. Похороны помню очень хорошо. Гроб Саши на улице и тысячи людей вокруг. И запах пионов и астр. Мне до сих пор от этого запаха тошно», — вспомнил Евгений Михайлов.
Старший брат очень любил маленького Женю, брал с собой на тренировки. Повзрослев, Женя тоже будет участвовать в турнирах памяти, станет чемпионом России по хоккею, а позже возглавит пресс-службу ХК «Трактор».
«Ребята меня очень вдохновляли в детстве. Помню, как крутились на перекладинах, как с голыми торсами стреляли друг в друга из пистолетов с пульками. Им и не больно. Пресс каменный. Как-то ударил маленьким молоточком Сашу по голове, у него даже кровь пошла, а он мне говорит: „Рыжий, вот люблю тебя все равно“. И обнял», — вспоминает Евгений Михайлов.
Брат погибшего напомнил, что в этой трагедии многие родители потеряли своих единственных детей. И теперь остались одинокими стариками, которым нужна любая помощь неравнодушных людей.
Поезд памяти
Ежегодно для родственников погибших выделяли вагоны и подвозили к мемориалу. Там родители проводили весь день, обнимая холодные плиты, возлагая цветы к рельсам.
«Время не лечит. Нет. Я до сих пор не пережила. Если хотя бы два раз в неделю на могилку к Артему не схожу — не успокоюсь. А ведь настоящая его могила там, под Ашой. Тридцать лет каждый год мы ездили туда. Потом из-за ковида поезд отменили. И вот только спустя пять лет эту традицию возобновили для нас. Поедем вечером третьего июня», — сказала Людмила Масалова.
На 1710-м километре все так же стучат колеса по рельсам. Только сердце на мгновение замирает. А выжженные когда-то дотла деревья новыми листочками встретят тех, кто потерял на этом пепелище самое дорогое. «Черный июнь, я тебя не прощаю»...
В материале использованы фотографии Александра Чуносова и снимки родственниками погибших ребят.
